Охотник Семен Номоконов объявил фашистам "дайн-тулугуй" - бесчеловечную войну. Он выиграл все снайперские дуэли и выжил под ураганным артиллерийским и минометным огнем, направленным только против него.
Ему шел 41 год, когда началась война. Семен Данилович Номоконов из Читинской области был зачислен в эвако-хозяйственный взвод 348-го стрелкового полка.
Служба с самого начала не заладилась. Тунгуса, который не всегда осознавал приказы, никто не желал брать в бой. Вот поэтому он был зачислен на полевую кухню. Но его прогнал и повар, потому что он некорректно резал хлеб. Скоро Номоконов получил взыскание от начальства за то, что путал размеры при упаковке обмундирования. Сначала августа 1941 года во время бомбардировки он был ранен. Вобщем, через некоторое количество дней Семен Данилович уже был на ногах, правда, очень плохо слышал. Главный хирург направил негеройского вида «эвенка» из Сибири на изготовка костылей, а сослуживцы язвительно кидали ему в лицо, что по-русски он соображает только команду «на обед».
Действия в эти деньки развивались быстро, и скоро был прорван фронт. Лазарет, к которому был прикомандирован Номоконов, оказался в тылу неприятеля. Практически все бойцы из обоза погибли, оставшиеся – направились на запад, в поисках германцев, чтоб сдаться в плен. Настроение было подавленным, только Номоконов, опытнейший охотник, не поддался панике и без усилий отыскал дорогу к своим. На этом участке Северо-Западного фронта, где отчаянно сражалась русская 11-я армия, всех боец и командиров, которые вышли из окружения, сразу зачисляли в части вновь сформированной 34-я армии. Новые подразделения получали приказ «любой ценой задержать быстрое пришествие фашистов на участке юго-восточнее Старенькой Руссы». В эти деньки в красноармейской книге Номоконова появилась запись, что он вооружен «тульской винтовкой № 2753». Это была новая трехлинейка Мосина, которую тунгус подобрал в лесу.
16 августа 1941 года подразделение сержанта Смирнова, к которому попал боец Номоконов, вступило в собственный 1-ый бой. Атаку фашисткой пехоты отбили просто. Выбрав удачную позицию за развороченными пнями, тунгус просто положил несколько германских боец. Неприятель после 1-ый утрат, сразу отступил. Но скоро появились томные танки. Из подразделения спаслись только двое – тунгус и сержант. Вобщем, на этот раз выходить из окружения не пришлось. Неожиданная контратака Красноватой Армии отодвинула линию фронта на запад. И снова малеханького человека, каким был Номоконов, выслали на вспомогательную службу – в похоронную команду. Так он стал «сапером 529-го стрелкового полка». В один прекрасный момент в конце сентября 1941 года на Валдайских высотах тунгус, о котором гласили, что он «спит на ходу», застрелил восемь германских разведчиков и тем выручил раненого командира. На собственной трубке, с которой он никогда не расставался, Семен поставил восемь точек. Конкретно так потом он вел свою «бухгалтерию уничтоженных фашистов».
После чего варианта он попал в снайперский взвод лейтенанта Ивана Репина. В декабре 1941 года газета Северо - Западного фронта «За Родину» сказала, что Семён Номоконов из Забайкалья уничтожил 76 фашистов. Вобщем, идет речь о подтвержденных данных. Дело в том, что снайпер-тунгус был очень умеренным человеком. О его первом подвиге на Валдайских высотах (об ликвидировании восьми германцев), его расспрашивали с пристрастием, не особо веря свидетельствам маленького скуластого сапера. Это недоверие глубоко запало в его душу. В конце концов, он бил врага не ради отчетности. Поэтому «сибирский шаман» - так его назвал Репин – предпочитал говорить только об проверенных случаях. Всего по сведению начальника штаба 695-го стрелкового полка капитан Болдырева, он уничтожил за годы войны 360 гитлеровских солдат. О его меткости знали и фашисты, устраивая настоящую артиллерийскую и минометную охоту на советского снайпера. Впрочем, Номоконов продумывал свои позиции и исходя из убеждений отхода. Так или иначе, он был ранен девять раз, но так не «достался» немцам.
В послевоенное время Семен Данилович Номоконов был человеком популярным. О его подвигах публиковали статьи в газетах и даже в книгах. Писали ему и простые люди с чувством благодарности. Однажды к нему пришло письмо из Гамбурга. В нем писали о немецкой женщине, которая задавалась вопросом: «Может, на его трубке была отметка и о смерти моего сына Густава Эрлиха? Молился ли человек со столь большими заслугами о своих жертвах». Когда Номоконову прочитали это, он продиктовал своему сыну ответ: «Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне – не запомнил всех грабителей и убийц, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если б своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их».
